Книга Моссад. Тайная война  - Леонид Млечин

Высокий и крепкий офицер сидел прямо и смотрел куда-то сквозь своего начальника. На глазах у него были слезы. Мариссель плакал, не стесняясь. Они с Люсиль собирались пожениться. Теперь он останется один. Возможно, навсегда. При его профессии трудно встретить женщину, с которой можно связать свою жизнь.

Директор Моссад молчал очень долго. Он дал Марисселю время прийти в себя. Когда один из лучших его офицеров взял себя в руки, директор вернулся за свой письменный стол и напомнил ему о делах:

— Ты можешь приступать к делу. Через неделю-другую это предстоит сделать.

Мариссель кивнул. После нападения на школу правительство Израиля наконец-то решилось нанести ответный удар. С точки зрения Марисселя, это было более чем справедливо.

Человек, который придумал и подготовил обе кровавые операции, был им хорошо известен. Он называл себя Абу Джихад, что в переводе с арабского означало «отец священной войны». Он жил в Тунисе, где после эвакуации из Бейрута обосновалось руководство палестинских боевых отрядов. «Отец священной войны» должен был ответить за смерть детей.

Передовая группа прибыла в Тунис заранее. В пятницу три человека, которые выглядели типичными арабами, предъявив прекрасно сделанные ливанские паспорта, взяли в туристическом агентстве напрокат два микроавтобуса «фольксваген» и машину «пежо-305». Они весело шутили и довольно улыбались в предвкушении приятного отдыха на средиземноморском побережье.

Рассевшись по машинам, они двинулись в сторону моря. Через несколько часов прибыли в фешенебельный пригород столицы, где обитало высшее общество, подогнали машины к условленному месту и приготовились ждать.

Ждать им пришлось долго — до самой ночи.

С берега ничего не было видно, но экипаж внезапно появившегося над морем «Боинга-707» точно знал, что происходит внизу. Оснащенный безумно дорогой аппаратурой, самолет видел много больше того, что способен разглядеть человеческий глаз.

Когда окончательно стемнело, ракетный катер без опознавательных знаков спустил на воду одну за другой пять легких моторных лодок. На них разместились тридцать хорошо вооруженных бойцов. Все они были одеты в камуфляжную форму, похожую на ту, что носят солдаты тунисской армии. От тунисцев их отличала слаженность действий и молчаливость. Моторы приглушенно взревели, и лодки понеслись к пустынному берегу.

Бойцы прибыли раньше назначенного времени. Расположились на песке и, достав сухой паек, наскоро перекусили. Ели молча. Они столько раз проделывали эту операцию в тренировочном лагере, что обсуждать им было нечего.

В назначенный час расселись по микроавтобусам, Мариссель, командовавший группой, сел в «пежо», и все три машины двинулись в сторону города, проехали всего несколько километров и остановились. Машины сразу отогнали в темное место.

Командир группы приник к прибору ночного видения. Он сотни раз разглядывал фотографии этой виллы и мог бы с закрытыми глазами описать здание во всех деталях. Он даже мог предположить, что именно происходит сейчас в этом белом двухэтажном доме, окруженном садом и высокой стеной.

Операция готовилась долго.

Моссад следила за Абу Джихадом пять лет, знала каждое его движение. Сведения о его доме, его привычках, его слугах и системе охраны раздобыть оказалось совсем нетрудно. Израильтяне были поражены, в какой степени этот мастер тайной войны был беспечен и уверен в своей безопасности. Видимо, полагал, что, пока находится на территории Туниса, ему ничто не угрожает. А ведь ему, как никому другому, следовало знать, с кем он затеял войну.

Даже известный всему миру лидер палестинцев, необыкновенно осторожный, избежавший десятки покушений на его жизнь, побывав в гостях у своего заместителя, сказал, что ему следует сменить квартиру — здесь небезопасно. Но Абу Джихад отказался покидать столь приятные места. Он только что заплатил за аренду виллы на три месяца вперед и не хотел терять деньги.

После полуночи несколько бойцов Марисселя выскользнули из микроавтобуса и перерезали все телефонные линии. Остальные по-прежнему терпеливо сидели в «фольксвагенах».

Где-то высоко над ними в ночном небе кружил «Боинг-707». Этот самолет никогда не возил пассажиров. Он был набит сложной электронной аппаратурой и мог подавить любые радиопереговоры в радиусе ста с лишним километров. Пока что его экипаж, составленный из радиооператоров высшего класса, напряженно прослушивал все разговоры, которые велись на земле. Операторы владели арабским, как родным.

В случае возникновения непредвиденных обстоятельств они должны были подать сигнал и предупредить боевую группу, чтоб она отошла в безопасное место.

Стояла жаркая и душная ночь. Ровно в час ночи у ворот виллы, построенной в испанском стиле, остановился автомобиль. телохранитель, выскочив из него, внимательно огляделся и только потом распахнул заднюю дверцу. Из машины вышел высокий человек в белом костюме и, не оглядываясь, стремительно вошел в дом. Это был Абу Джихад. Водитель, который исполнял обязанности телохранителя, выключил двигатель, но остался в машине.

Когда Абу Джихад вошел в дом, операция началась. Из обоих «фольксвагенов» бесшумно высыпали двадцать человек.

Восемь бойцов, среди них одна женщина — симпатичная блондинка, которая, вместо автомата, держала в руке видеокамеру, проскользнули на территорию виллы. Остальные рассредоточились вокруг забора. Оба «фольксвагена» и «пежо» с двух сторон блокировали улицу.

Двое бойцов подбежали к машине Абу Джихада и застрелили шофера, который даже не успел схватиться за оружие. Второго телохранителя убили возле дверей. Путь в дом был свободен. Слуга, который столкнулся в холле с незваными гостями, тоже получил пулю и рухнул на пол. Четверо бойцов, не теряя времени, бросились по лестнице на второй этаж.

Нападавшие были вооружены автоматами с глушителем, но убивать, совсем не издавая шума, люди еще не научились.

Хозяин дома сидел в своем кабинете на втором этаже. Днем ему принесли видеокассету с записью митинга палестинцев на оккупированных территориях. Ему не терпелось просмотреть ее. Сейчас он разглядывал места, где он не был сорок лет, и людей, которые восстали для того, чтобы он мог вернуться на родину.

Главное, что Абу Джихад пронес через всю жизнь, это ненависть к Израилю.

В 1948 году, после Первой арабо-израильской войны, его семья покинула город Хайфу, в котором он родился.

Родители не захотели жить под властью еврейского правительства.

Горечь, обида, ненависть к евреям — эти чувства издавна культивировались в его семье. Во дворе дома, где они жили, найдя приют в Ливане, росло апельсиновое дерево, увешанное спелыми плодами. Как-то раз дети пытались сорвать себе по апельсину. Вдруг к ним подошла мать и очень серьезно сказала:

— Это не ваши апельсины. Ваши апельсины остались в Палестине. Здесь нам ничего не принадлежит.

С тех пор Абу Джихад никогда не ел апельсинов. Когда он просил купить ему новую одежду, мать всегда говорила, что они не могут себе этого позволить: